Бабайство и любовь

[babaiko]

Шашлычные дымы средневековья
Устлали чуть проросшие поля,
Чтоб выглупить потомков поголовье,
И выструнить сольфеджио под «ля».

Который век работают коптилки.
Ты помнишь: прорастали им назло
Не в силах уместить в одной копилке
Две крайности: любовь и ремесло.

Какое счастье - вера без обиды,
Вне правил этой пафосной игры,
Чтоб, как бы ни глумились инвалиды,
Распиливать смычками топоры,

И знать, что блеск - не лучшее для пробы,
И вечен этот жалкий, мелкий дым.
Осилим ли - без зависти, без злобы,
Зачахнуть, дав дорогу молодым?

[babaiko]

Путь к славе многосложен, многотруден –
Из мелочей, из атомов, из буден.
Но как припомнишь каждую деталь –
Срываешь эту чертову медаль,

И от стыда за каждую песчинку,
Что составляет славы монолит,
Спешишь укрыться в ванную кабинку,
И смыть, и соскрести.
Болит.

[babaiko]

Тебя так много в этом доме
В квадратах рам, в узорах стен,
В балконном выступе-саркоме,
В щелях замазанных гангрен,

В глухом рините дымохода,
В тромбозе хилых батарей –
Хандрю тобой полжи… полгода,
И тих бетонный мавзолей.

А за окном не до Парижа.
Сменил квартиру – тот же вид,
Над головой – все та же крыша
И кислый лунный менингит,

И никотин подставил вымя,
Прогнав спокойствие взашей.
Тебя так много в сизом дыме
Моих последних этажей.

[babaiko]

Двуспальная, ветхая сводня –
К истокам,
к началу,
в бревно.
- Ой, только без гласных сегодня!
Соседи ни в чем не вино…

Куда там!..
По-зимнему рано
И холодно в семь-то часов,
А дом оглашает сопрано,
С набором эпических слов.

Семь фурий
(в моей же футболке), –
А мне и «пошла ты!» слабо.
Виляю – сто семьдесят в холке, -
А кто я? Ни муж, ни любо…

Мороз.
Электричкою ранней
Гудит, надрывает басы
Наука бескровных прощаний.
Забытая правда.
Азы.

[babaiko]

Мы били котурны сурдиной,
И резали пленку на кадры.
Мы крик оставляли назавтра,
Обсосанным куцым бычком.
Летали не выше гардины,
Под умные, взрослые мантры,
И жизнь, по законам театра,
Катила условностей ком.

Как мокро писать об ушедшем,
Как скользко бежать от привычек,
Как просто вдыхать это небо,
И помнить последний стакан,
Когда, вдохновленным и пешим,
Я вышел на поиски спичек,
И сгинул легко и нелепо,
Успев прихватить чемодан.

[babaiko]

Который год открещиваюсь тайно
От первого, стремительного тайма,
Что бьет мои дешевые респекты
Романтикой подвалов-гаражей.
Заматеревшей сволочью в пижаме,
Беседую с серьезными мужами,
Лопатя обороты, диалекты,
Вагоны слов и тонны падежей.

Который год, на теплой пятой точке,
Без фонаря, без трибона, без бочки,
Сижу себе – не отрок и не старче –
Средь бежевой прокуренности стен,
Обставленный в каморке, словно инок,
Иконами виниловых пластинок,
Где нимбы на потертостях всё ярче
От череды эпох и перемен.

[babaiko]

Пускаю нимбоизлученье
В удобном, липовом гробу,
И по спокойному теченью
Академически гребу.

По тихим фразам, нотным станам,
Где «соль» в гармонии с «фасоль»,
Блесну огранкой, как стаканом,
И снова плюхнусь на мозоль.

Вода спокойна, плыть не близко,
Порой, изволю пошалить,
И раззадорю словом «писька»
Академическую прыть,

И вскину очи горделиво,
На миг поднявшись из глубин
Давно забытого архива
Академических руин.

[babaiko]

Твоя самбука – боль да искушенье.
Который раз, подсев на ностальжи,
Борюсь у стойки с силой притяженья,
Чтоб разорвать тоску на купажи,

И рисовать на фоне райских кущиц
Наивное, святое неглиже,
И соблазнять молоденьких натурщиц
Папье-маше, надкусанным уже.

Твоя самбука, с водкою вприкуску,
Стреляет залпом иксов-хромосом.
Рентген, двоясь, просвечивает блузку
Официантки, с траурным лицом.

И дикий мозг, такой же бесприданник,
Наутро выдаст парочку штрихов:
Сует перчатки вежливый охранник
В мои карманы, с дольками стихов*.

* привычка - не имея блокнота, записывать отрывки стихов на билетах, сигаретных пачках и прочем безобразии.

[babaiko]

Градус упал поутру,
Девки покинули баню,
Рухнул зеленый гуру
В ноги тойону-юаню.

Дуня надела трико,
Дабы сосать пылесосом,
Нежно глаголя в ушко
Гдетыбляшлялся-вопросом.

Мир содрогался от драм,
Пол содрогался под нами.
Двадцать Гвиней и Панам
Нынче накрыло цунами,

Дымом разъело Парнас,
Сдохла последняя лама.
Градус упал на палас.
Фильма не будет.
Реклама.

[babaiko]

Опять меняю щи на сало.
Ты – Мать, ты – Родина, ты – я.
И каждый раз – сарай вокзала,
И гам знакомого бабья,

И милый дом в добротной яме
(стоял-коптил-и вышел весь)…
Но мама шаркнула губами:
«Люби такой, какая есть!»

Я за тебя, пожалуй, в пекло
Схожу еще с полсотни раз,
И выпью очиститель «стекло…»
За пол-Серегу и фугас.

Я за тебя, пожалуй, снова –
Томатным соком до ушей.
Прими как есть. Прими любого –
Без двух фаланг и барышей.

Прими без пафосной изжоги,
Без воспевания равнин,
Без транспарантов на пороге,
Без рассалямленых конин.

Прими в шершавые объятья,
Единокровная соха,
Что, прозевав мое зачатье,
Не открестилась от греха.

[babaiko]

Подрезав крылышки у аиста,
Зажав пегаса в удилах,
Смеялась муза разухабисто
На полированных столах,

И наряжались дамы вампами,
И танцевали от бедра,
И штамповали мандельштампами
Лихие модники пера,

И кокаиновым мороженым
Швыряли в морды трепачам –
Таким Дантеса не положено –
Стрелялись сами по ночам,

И грело солнышко процессию
Склоненных, набожных голов.
Как не любить тебя, поэзию,
Монашку в ящиках столов.

[babaiko]

Отболит нечесаная дыня,
Отсвербит костлявое филе,
Откипит овсяная гордыня,
И парад подавится алле.

Поминутно, взвешенно, тарифно
Потекут осознанные дни,
С ними диетическая рифма,
И канон квадрата ля-ре-ми.

О, оседлость, мать моих калорий,
Дышащая в спину чесноком.
Мордой в грязь забытых Евпаторий
Падаю, толедовским быком,

И мычу, как равви в синагоге,
Поправляя мятое жабо:
Пусть намедни выдернули ноги,
Бейте по протезам – мне не бо…

[babaiko]

Город в богах и бегах,
Трижды личина под личиком.
Я рассыпаюсь в веках
Так же как ты – по кирпичикам.

Роясь в твоих закромах –
Рынок, палатка, аптека ли, –
Я растворяюсь в дымах
Так же как ты – по молекуле,

Встанут дома-куличи
В чудо-песочницу, за реку.
Я догораю в ночи
Так же как ты – по фонарику.

Кисло на этом пиру.
Снова, нежданный-негаданный,
Я убегаю к Днепру
Так же как ты – по накатанной.

[babaiko]

Стынут яблоки в гусях,
Богоматерь на сносях.
Чешут валенки тропу
К развеселому попу.

Бабы в пляс – пошло винцо.
Выйду с трубкой на крыльцо,
Шаркну лаптем, подмигну,
Закадрю себе одну.

На деревне пир горой,
Трижды бегал за второй.
Попадья несет попа,
А меня несет толпа.

Я сегодня – слышь, Марусь –
Променял тебя на Русь.
Голоси-не голоси –
Заночую на Руси.

[babaiko]

Судьба расшита пестрой ниткой,
Я победил тебя, хандра!
Душистый, новый и со скидкой
Достался веник мне вчера.

Талантов в венике немало,
Их не дано твоей метле –
Он – мухобойка, опахало,
И балалайка, в том числе.

Он – веер, гребень и заварка
В какой-нибудь голодный год,
И нет весомее подарка
За невесомостью банкнот.

А старый веник я Светланой
Назвал, поставил у совка,
И он, тоскуя, чахнет в ванной,
Под мой стриптиз холостяка.